Ее сестра спустилась по главной лестнице, обворожительно улыбаясь. Затем медленно и изящно дала своему возлюбленному руку. Граф опустился на колено, признался в любви и попросил ее руки, а Вив, кокетливо опуская глазки, согласилась.

Больше Ленкара не хотела быть здесь и, пока ее отец торжественно объявлял о добром событии в его доме, наследница выскользнула из зала и устремилась в подземелье.

Отныне ей не было нигде покоя. Холода она не чувствовала, но по телу ходили подобие озноба.

Освещая себе дорогу пламенем факела, Ленкара прошла к потайной двери, оставила факел и проскочила в зал храма.

Эта маленькая дверь скрывалась за гобеленом, где заснеженные горы утопали в солнечном свете. Знали о ней немногие.

В пустом храме, ее никто не смел беспокоить, и потому Ленкара села на каменную плиту у ног Снежного Бога.

− Что мне делать? − спросила она едва слышно.

Никто ей не ответил, но она с большой радостью сидела одна в тишине, слыша музыку далеким отзвуком реальности.

Снежный бог своим существование утешал ее. Бодрой и ожившей, Ленкара вернулась из храма к себе и впервые со дня собственной помолвки спокойно уснула.

…Эеншард улыбнулся, поцеловал ее в щеку и отступил. Метель сразу же закрыла его, оставляя Ленкару в одиночестве средь белого снега. Принцесса вздохнула и тут же вздрогнула. На нее смотрели синие глаза, ярко сияющие за белоснежной мглой.

Она хотела убежать, но не смогла пошевелиться. Существо двинулось к ней. Из метели вышел Снежный Бог со свертком в руках.

Ветер расступился, создавая вокруг них снежную воронку.

Ленкара перестала дышать, но божество вложило сверток ей в руки. Только теперь Лека поняла, что это был ребенок, одеяльце которого промерзло и покрылось ледяной коркой. Испугавшись, она открыла детское личико и тут же облегченно выдохнула. Смуглый малыш мирно спал, причмокивая губами.

Увидев ребенка, Ленкара стала такой счастливой, что забыла обо всем и даже не заметила, что исчез и Снежный Бог, и снег. Она стояла у окна своей комнаты, покачивая малыша и улыбалась.

− Скоро мы будем вместе с папой, − проговорила она и обернулась.

Теперь ее отец предстал пред ней. Он хмурился. На висках короля проступили жилы. Он отрицательно качнул головой.

Ленкара, чувствуя опасность, попыталась отступить, но рука отца уже поймала одеяльце. Один рывок, и ребенок рухнул на пол и рассыпался осколками льда…

Ленкара испуганно открыла глаза и машинально коснулась живота. Никогда прежде не снился ей Снежный Бог, и она была уверенна, что это был не просто сон.

Утром следующего дня Ленкара со смиренным видом появилась в отцовском кабинете, присела в реверансе и подошла к столу.

Айван, которому уже успели доложить, что к его дочери вернулся аппетит, был крайне рад видеть Ленкару. Он просто не догадывался, что его дочь просто заставила себя позавтракать. Вероятность беременности, о которой она раньше не думала, заставила ее иначе отнестись к своему здоровью. Ребенком Эеншарда она не собиралась рисковать, даже если факт его существования был сомнительным.

− Я рад, что ты заглянула ко мне, дочь моя, − мягко заговорил Айван. – Присядь.

Ленкара села на кресло рядом, сложила руки на коленях, не пытаясь скрыть серебряное кольцо на пальце.

− Я хотела поговорить с вами, отец, − заговорила она, не поднимая глаз.

Ей было проще смотреть на свои руки, чем в строгие глаза Айвана.

− Говори.

Холодное безликое позволение, заставило Ленкару медлить, но когда она заговорила, голос ее звучал ровно и легко.

− Я хочу уехать на север, в главный храм у края земли.

Айван невольно вскочил, опираясь руками на стол, но, тяжело дыша, не спешил ничего говорить.

Ленкара же продолжала:

− Я не собираюсь заточить себя там, лишь скрыться на время, пока не стихнут разговоры.

Она не видела, как ее отец изменился в лице, как на его висках вздулись вены, и тонкая жилка проявилась на переносице, зато она слышала, как он медленно сел на место.

− Видит Снежный Бог, он за все заплатит, − прорычал король.

− Снежный Бог знает, что он ни в чем не виноват.

Ленкара подняла глаза и посмотрела на разгневанного правителя, но, видя гнев, не остановилась, а продолжила:

− Разве не спас его Снежный Бог от ваших стражей? Разве дал бы он ему уйти?

Она молча смотрели друг на друга. Айван кривил губы, почти скалился от гнева, но ответил дочери сдержанно:

− Если ты не помнишь, мы говорим о человеке, покрывшем твою голову позором.

− Он ли виновник моего позора? – спросила Ленкара, внезапно осмелев. – Вы, отец, не желали меня слушать ни до помолвки, ни после. Вам было все понятно, а я скажу вам правду. Я сама сбежала с ним и сама отдалась ему, обещав стать его женой.

− Да ты больна! – Айван снова вскочил на ноги, оббежал стол и схватил дочь за плечи, падая рядом на колени, и встряхнул ее. – Чем он опоил тебя? Что он сделал с тобой, этот варвар? Лека, доченька, ты не могла сделать этого, просто не могла. Он обманул тебя! Что он обещал? Жениться? Лека, да не нужна ты ему!

Ленкара с силой оттолкнула отца, чуть не перевернув кресло, и встала, тяжело дыша от гнева.

− Снежный Бог благословил наш союз, и он скрепит наш брак, чтобы вы ни говорили, а если мнение Бога для вас ничего не значит, то как я, смертная, могу убедить вас в своей искренности?

Айван замер, опустил голову и медленно встал на ноги. Он был мрачен и сер, словно туча.

− Ты снова смеешь манипулировать мной? – спросил он злобно.

− Вам хочется думать так, отец, − с большим трудом ответила Ленкара.

Голос ее все же надломился. Пальцы от волнения задрожали, и она спрятала руки за спиной, цепляясь за край стола.

− Ты отправишься в главный храм, − глухо сказал Айван, глядя дочери в глаза. – И пусть монахи молятся за твою душу, ибо ты безумна, Ленкара! И если не одумаешься, останешься там до конца дней своих, как лишенная рассудка!

Ленкара криво улыбнулась. Ей вдруг стало смешно и горько от того, что ее отец готов назвать ее сумасшедшей, только чтобы не признавать свою вину.

− Завтра утром под охраной ты покинешь столицу, − заключил король, указывая дочери на дверь.

Ленкара же молча поклонилась, вернее, чуть склонила голову  вниз, и не говоря ни слова, поспешила к двери.

Самым главным для нее было то, что она все же покинет столицу. Здесь ей не удастся скрыть свою беременность, а там, на севере, средь монахов, никто не будет интересоваться тем, что она скроет под балахоном, и никто не станет вызывать к ней лекаршу, пока она сама об этом не попросит.

14

Заседание совета должно было начаться в полдень, но Эеншард был готов уже сейчас. Солнце, оторвавшееся от горизонта, заглядывало в его кабинет, пока мужчина стоял у стола, упираясь в него руками, и думал. В очередной раз, проговаривая все самое важное в голове, пока в дверь не постучали. Эштарцы так не поступали, потому принц знал, кто к нему явился. Он машинально одернул красные жилет и поспешил к двери. Этот обязательный элемент одежды был сделан на заказ буквально вчера. Слишком поздно принц подумал о том, что тот старый жилет, в котором он двадцатилетним мальчишкой предстал перед советом в первый и последний раз, просто не мог налезть на его плечи. За последние двенадцать лет Эеншард стал намного крупнее, да и сама вещица солидно поистрепалась на дне сундука.

В новом жилете он чувствовал себя так же некомфортно, как и в старом, словно натянув эту глупую церемониальную одежду, он снова превратился в того нерешительного мальчишку, теряющегося при каждой необходимости говорить в присутствии отца.

Отгоняя смутные воспоминания юности, Эеншард открыл дверь. Перед ним стояла Улия. Он только кивнул богато одетой женщине и отступил, пропуская ее в кабинет. Женщина едва заметно поклонилась, чуть присев и тут же зашла.